І раптом ця стаття. Думаю, якби мені хтось інший запропонував її почитати — я б щонайменше обурилась би. А тут просто відклала її на потім. І це потім настало сьогодні. Так би мовити, перед сном.
Ситуація 19 століття змушувала не раз дригатись моралістів-правидників. Розпутство, можливість спробувати ВСЕ ледь не заохочувались на кожному кроці.
Але ніколи не могла подумати, що про те все писалось так відкрито. Писалась публіцистика (!) Раніше просто не доводилось натрапляти на подібні статі.
І можна було б подумати: що тут такого? Звичайнісінький митець, людина творчої думки, якій звичайнісінько чогось не вистачає, вирішив описати, як він звичайнісінько заповнює ту нестачу.
АЛЕ Ж НЕ ТАК!
Все настільки зрозуміло, приклади настільки вдалі, описи настільки повні, що ніби сам переживаєш все. І якщо частину про вино читаєш з усмішкою (ну бо думаєш, що раніше просто не робили такої, пробачте, бодяги, як роблять тепер) і дивуєшся, наскільки возвишено люди думали про якийсь, кхм-кхм, алкоголь, то частину про гашиш читаєш з широко розплющеними очима. Може через заборону до вживання в рідній країні, чи, власне, через ту неознайомленість. Не знаю.
Але деталізація і жвавість описів, як вже говорила, направду вражають.
Цитатки (схоже на якийсь «гашиш для чайників», але правда цікаво):
“ Открываю Kreislerian'y божественного Гофмана и читаю там любопытное наставление. «Добросовестный музыкант, чтобы сочинить оперетку, должен пить шампанское, В нем найдет он игривую и легкую веселость, нужную для этого жанра. Религиозная музыка требует рейнвейна или юрансонского вина. Как в основе всех глубоких мыслей, в них есть опьяняющая горечь, но при создании героической музыки нельзя обойтись без бургундского; в нем настоящий пыл и патриотическое увлечение» [c. 5].
“ ...У кого из вас хватит жестокой смелости осудить человека, вливающего в себя творческий дух? [c. 7]
“ Вино напоминает человека: никогда нельзя знать, до какой степени его можно уважать или презирать, любить или ненавидеть, и на какие возвышенные подвиги или чудовищные преступления человек способен [c. 7]
“ ...Я узнал, что этот изверг ежедневно встает с зарею, что он погубил свою кухарку и что он никогда ничего не пил, кроме молока [c. 15]
“ Ничто не может сравниться с радостью человека, который пьет. Разве только радость самого вина, когда его пьют [c. 24].
“ ...Укажу на вредные стороны гашиша, из которых самая меньшая, несмотря на бесчисленные сокровища благожелательства, которые он, по-видимому, раскрывает в сердце или, вернее, в мозгу человека, — самая меньшая, говорю я, — это его антиобщественность, тогда как вино глубоко человечно и, я сказал бы даже, представляет собою подобие деятельного человека [c. 25]
“ Быть может, ваша воля потерпит от этого некоторый ущерб, но теперь мы не будем касаться этого. Чтобы придать гашишу больше силы, нужно растворить его в горячем черном кофе и выпить натощак; обед придется отложить до десяти часов вечера или до полуночи; можно будет съесть только немного чистого супа, и то не сразу. Несоблюдение этого простого правила влечет за собою рвоту, так как обед и гашиш не уживаются друг с другом [c. 28].
“ ...Так как гашиш производит в человеке усиление всех его способностей и, в то же время, делает его чрезвычайно восприимчивым к окружающей среде, то необходимо подвергать себя его действию при наиболее благоприятных условиях, в соответствующей обстановке [c. 29].
“ Всякая радость, всякое благополучие принимают грандиозные размеры, всякая горесть, всякая забота становится необычайно глубокой [c. 30].
“...Гашиш не обладает творческой способностью. Он не дает утешения, подобно вину; он только безмерно расширяет человеческую личность в тех условиях, в каких она находится [c. 30].
“ Первоначально вами овладевает какая-то нелепая, непобедимая смешливость. Самые обыденные представления, самые простые слова принимают какую-то новую, крайне странную окраску [c. 31].
“ Иногда люди, совершенно неспособные к игре слов, импровизируют бесконечные вереницы каламбуров, сочетаний идей, совершенно невероятных, способных поставить в тупик самых искушенных знатоков этого искусства [c. 31].
“ Благоразумие постороннего забавляет вас безмерно; его хладнокровие вызывает в вас самое ироническое отношение; он кажется вам самым глупым и самым смешным человеком. Что касается ваших товарищей, то вы прекрасно понимаете Друг друга. Вскоре вы будете объясняться друг с другом только взглядами [c. 32].
“ С этого момента идея превосходства появляется на горизонте вашего рассудка. Вскоре она примет необъятные размеры [c. 32].
“ Вторая фаза дает знать о себе ощущением холода в конечностях и страшной слабостью; руки у вас совершенно расслаблены, а в голове и во всем теле чувствуется тягостное оцепенение. Глаза расширяются и, кажется, готовы выскочить из орбит в неудержимом экстазе. Лицо покрывается бледностью, становится влажным и зеленоватым. Губы сжимаются и непроизвольно втягиваются внутрь. Глубокие, хриплые вздохи вырываются из груди, как будто ваша прежняя сущность не в силах вынести тяжести вашей новой природы. Чувства приобретают необычайную тонкость и остроту. Глаза проникают в бесконечность. Слух воспринимает самые неуловимые звуки посреди самого невероятного шума.
Начинаются галлюцинации, Внешние предметы принимают чудовищные очертания. Они являются вам в неведомых до сих пор формах. Затем они теряют постепенно свои формы и, наконец, проникают в ваше существо или, вернее, вы проникаете в них. Происходят самые странные превращения, самая необъяснимая путаница понятий. Звуки приобретают цвет, краски приобретают музыкальность. Музыкальные ноты превращаются в числа [c. 34].
“ Вы сидите и курите; вам кажется, что вы находитесь в трубке, и трубка курит вас, и вы выпускаете себя в виде синеватого дыма. При этом вы чувствуете себя прекрасно; вас занимает и беспокоит только один вопрос: что нужно предпринять, чтобы выйти из трубки? [c. 34].
“ Отношения между временем и бытием нарушены, благодаря количеству и интенсивности ощущений и представлений. В один час можно прожить несколько человеческих жизней, Это и составляет сюжет Шагреневой кожи. Гармонии между органами и их действиями более не существует [c. 35].
“ Всякое страдание исчезает. Вы более не сопротивляетесь, вас уже захватило, вы уже не владеете собою, но вы нисколько этим не огорчены [c. 35].
“ К концу вечера можно поесть, но действие это совершается не без труда. Принявшие гашиш обыкновенно чувствуют себя настолько выше всего материального, что, конечно, предпочли бы лежать, вытянувшись во весь рост в лоне своего воображаемого рая. Иногда развивается необычайный аппетит, но требуется огромное мужество, чтобы взяться за бутылку, вилку и нож [c. 37].
“ Третья фаза, отделенная от второй новым кризисом, каким-то головокружительным опьянением, сопровождаемым новыми болезненными ощущениями, представляет нечто, не поддающееся описанию. Это то, что жители Востока называют кейф. Это - абсолютное блаженство. В нем нет уже ничего вихреобразного и беспорядочного, Это тихое и неподвижное блаженство. Все философские проблемы решены. Все проклятые вопросы, с которыми сражаются богословы и которые приводят в отчаяние мыслящее человечество, ясны и понятны [c. 37].
“ Что-то говорит внутри вас: "Ты выше всех людей; никто не понимает того, что ты теперь думаешь, что чувствуешь. Они не способны даже понимать безграничную любовь, которую ты питаешь к ним. Но не следует ненавидеть этих несчастных, они заслуживают сострадания. Никто никогда не узнает, какой высоты добродетели и разумения ты достиг. Живи в одиночестве твоей мысли и избегай огорчать людей!"
Одним из самых странных проявлений гашиша является доходящая до безумия боязнь причинит огорчение кому бы то ни было [c. 38].
“ Когда на следующий день солнце проникнет в вашу комнату, вы прежде всего 'почувствуете глубокое удивление. Представление о времени совершенно исчезло. Только что была ночь, а теперь -день! [c. 39]
“ Вам кажется, что вы чувствуете себя прекрасно: состояние духа удивительно спокойное; ни малейшей усталости. Но едва вы встанете на ноги, как последствия опьянения скажутся. Вы робко ступаете ослабевшими .ногами, вы боитесь разбиться, как хрупкий предмет. Страшная слабость, не лишенная некоторой прелести, охватывает ваш дух. Вы не способны к труду и к любому проявлению воли [c. 39].
“Говорят, что вещество это не причиняет никакого физического вреда. Верно, но лишь в известных пределах. Ибо я не знаю, в какой мере можно считать здоровым человека, который только мечтает и не способен ни к какой деятельности, если даже все члены его находятся в нормальном состоянии. Воля его поражена, а ведь это самая драгоценная его привилегия перед всем миром. Человек, который с помощью ложечки варенья может приобрести себе в любой момент все блага земли и неба, не станет и тысячной доли их добиваться трудом, А нужно, прежде всего, жить и работать [c. 42].
“ С одной стороны, напиток, способствующий пищеварению, укрепляет мускулы и обогащает кровь. Принятый даже в большом количестве, он причиняет довольно кратковременное расстройство. С другой стороны, перед нами - вещество, останавливающее пищеварительные процессы, расслабляющее вены и опьяняющее человека на целые сутки. Вино возвышает волю, гашиш ее парализует. Вино служит физической поддержкой; гашиш - орудие самоубийства. Вино делает добрым, общительным; гашиш влечет к уединению. Вино, так сказать, трудолюбиво; гашиш, по существу, лентяй [c. 43].
“ Вино полезно, плодотворно. Гашиш бесполезен и опасен [c. 43].
Номери сторінок вказано з електронної версії твору-есе, обсяг якого 45 ст
Немає коментарів:
Дописати коментар
прокоментуй