Завжди його твори будуть просякнуті «говном».
Завжди буде цинізм, злоба з відтінком байдужості, відчуженість і прийняття життя з усіма його недоліками. Чи несприйняття (?)
В «Хлеб с ветчиной» маємо (такі ж як і завжди) розповіді з життя. Цього разу з дитинства до зрілості головного героя — Чінаскі.
Маємо купу невдах-диваків в школі/ в коледжі/ на роботі, котрі (так вже склалось) вбачають в Чінаскі крутого друга. До того ж їхні дивакуватості іноді вводять в ступор. Але в цьому і є Буковскі з його гіперреалістичним зображенням дійсності.
Маємо самого Чінаскі з купою тарганів, які, здається, бігають у нього венами замість крові. Чінаскі з його гнійними фурункулами, шрамами, потворністю і закомплексованістю. Чінаскі з бажанням вирватись і бути кимось більшим за нуль, більшим ніж батьки, більшим ніж гниле суспільство. Маємо Чінаскі — цнотливого нервового хлопця, який обпивається, щоб врятуватись від «говнища реальности», який йде проти течії, проти всього канонічного і гарного. Чінаскі, якому дорога його перша писанина. Чінаскі, в якого все хоч і попереду, та, здається, він уже застряг.
«Хлеб с ветчиной» — тотальне несприйняття жіноцтва, (воно лишилось покищо невідомим). Це поклик самотності. Це глобалье самозаглиблення і розкриття сутності світу, якою б зачуханою не була ця фраза.
«Хлеб с ветчиной» — це відображення нікому невідомого Буковскі — це як мінімум цікаво.
“Первые слова, которые я помню, были слова моей бабушки, произнесенные за обеденным столом: «Я всех вас похороню!» (Чинаски) [c. 5].
“Детей должно быть видно, но не слышно (отец) [c. 16].
“Впервые со своими сверстниками я познакомился в детском саду. Мне они казались очень странными — много смеялись, разговаривали и выглядели вполне счастливыми (Чинаски) [c. 36].
“Это была ненависть высшего порядка, потому что они до конца не понимали — ЗА ЧТО (Чинаски) [c. 48].
“Лифт пополз вниз, и старик забормотал:
— Я думал, что умираю. Я не хочу умирать. Мне страшно...
— Ты достаточно пожил, старый пердун! — проволчал мой отец [c. 92].
“Со спиной, как и с жопой, нельзя рассчитывать на ампутацию (Чинаски) [c. 251].
“Человеку нужно чтобы кто-нибудь был рядом. Если никого нет, его нужно создать, создать таким, каким должен быть человек (Чинаски) [c. 265].
“Я хочу чтобы ты был инженером. А как ты можешь стать инженером, когда я нахож у тебя тетрадь с рисунками баб, у которых юбки задраны до самого пупка? (отец) [c. 268]
“...Они были прекрасными, ведь они еще не стали взрослыми, не превратились в родителей. Они смеялись от души и искренне радовались. Они не боялись повседневных забот. В их жизни еще не присутствовал здравый смысл, в их действиях не проглядывался порядок вещей (Чинаски) [c. 303].
“Всем нужна любовь, но не такая, которую практикуют большинство людей и которая ничего не дает (Чинаски) [c. 303].
“ Всем приходится как-то приспосабливаться, искать определенную форму, чтобы существовать. Будь то обличье доктора, адвоката или солдата — большой роли не играет что именно это будет. Просто выбрав определенную форму, приходится идти в этом обличье до конца (Чинаски) [c. 321].
“За все приходится платить, и взлет может быть первым шагом к падению (Чинаски) [c. 357].
“Большинство начинают вопить о несправедливости, только когда это касается их лично (Джим) [c. 357].
“Как могут мужики жить с бабами? Что это вообще такое? Я бы предпочел пещеру в Колорадо и трехгодичный запас пищи и питья. Лучше уж подтирать задницу песком. Да что угодно, но лишь бы не увязнуть с головой в этом безликом, тривиальном и трусливом существовании (Чинаски) [c. 388].
“Гитлер разворачивал военные действия в Европе, создавая рабочие места для своих безработных. Я искал работу все лето, но так и не нашел (Чинаски) [c. 407].
“У него была слишком волосатая грудь, но, похоже, на яйцах волос совсем не водилось (Чинаски) [c. 430].
“ Люди выглядели ограниченными в своей осторожности и щепетильной сосредоточенности на повседневных делах (Чинаски) [c. 454].
“— Ты никогда не станешь настоящим писателем, если будешь отстраняться от действительности.
— О чем ти говоришь! Как раз этим и занимаются писатели! (Чинаски и Беккер) [c. 481].
“Невозможно переоценить глупость толпы (Чинаски) [c. 495].
“Тускла жизнь нормального среднего человека хуже, чем смерть (Чинаски) [c. 510].
Література в літературі:
- Бальзак
- Эптон Синклер
- Льюис Синклер «Гавная улица»
- Джозефин Лоуренс
- Дэвид Герберт Лоуренс
- Хаксли
- Дос Пассос
- Драйзер
- Шервуд Андерсон
- Хемингуэй («...захватывающий, волнующий, убивающий и возрождающий!»[c. 272])
- Тургеньев («Тургеньев был слишком серьезен, но в то же время он заставлял меня хохотать, потому что правдивый рассказ о первых трудностях, с которыми мы сталкиваемся, действительно может быть потешным. Когда чьи-нибудь проблемы совпадают с твоими и кажется, что друг по несчастью просто делится ими с тобой, — это здорово.»[c. 274])
- Горький
- Бернард Шоу
- Достоевский «Братья Карамазовы»
- Максим Горький
- Томас Вульф
- Эдгар По
- Адольф Гитлер «Майн Кампф»
- Джеймс Тэрбер
- «Моряк вдали от Бремена» (? автор)
Обсяг електронної версії прочитаної книги становив 528 с.
